Кто придет меня убить? - Страница 102

102

И вдруг она увидела такую картину, от которой похолодела. Борис! Борис с какой-то смазливой девчонкой в джинсах и свитере и с мальчиком лет восьми…

Он направился к подъезду, не глядя по сторонам, дети шли следом – девочка разболтанной походкой, мальчик – капризно упираясь. «Вот это номер… – подумала Олеся, чуть не спрятавшись под столик. – Решил, значит, навестить старушку… Здорово! А если бы мы столкнулись у подъезда?! Нет, я просто ненормальная, надо было хоть как-то изменить внешность, найти парик или хоть косынку повязать, как у Катрин…, Здесь все так ходят, и еще нужны темные очки…»

Хотя она ругала себя за неосторожность, зато у нее появился шанс определить, какую квартиру занимает старая мадам Бодо. И она определила – в той квартире, где горело одно окно, засветилось еще и второе.

Наверняка ради гостей. Она подождала немного, не покажется ли Борис в окне, но оно оставалось наглухо задернуто шторой малинового цвета. Олеся вздохнула, поднялась и решительно двинулась в подворотню. Там пахло кисло, терпко, под ногами захлюпала какая-то гадость. У потрескавшейся серой стены, в тени, стояли в обнимку двое – оба в брюках, куртках – и отчаянно целовались. Раздавалось смачное почмокивание, словно кто-то ел суп. Олеся торопливо прошла во двор, едва не подвернув ногу на каком-то кирпиче, остановилась под стеной, оглядела окна… С этой стороны на четвертом этаже все окна были темные. Она прошла немного в сторону, обнаружила наглухо запертую кодовым замком железную дверь. Подергала ее, даже пнула со злости. Ее затея теперь представлялась менее реальной. Как попасть в такой дом и не обратить на себя внимание?! Можно, конечно, выучить по-французски фразу: «Я к мадам Бодо, кандидатка в новые горничные…» – и сказать это консьержке. Наверняка та в курсе, что мадам собирается переезжать в Версаль, такие бабы все знают. Знает она также и то, что Жермен ехать не хочет. Возможно, она даже поверит Олесе и пропустит ее. Но в таком случае Олеся засветится, ее хорошо запомнят и опишут полиции… А с этими ребятами она вовсе не собиралась иметь дело.

Она порылась в сумочке, достала зажигалку и осветила дверь. В глаза бросилось несколько цифр, которые были нацарапаны на стене. Шифр замка для забывчивого посетителя? Детская шутка? Случайная комбинация? Чей-то телефон? Зажигалка быстро нагрелась в руке, пришлось ее погасить. Олеся постояла несколько мгновений в темноте, почти ничего не различая перед собой, потом зажгла ее снова. С бульвара доносилась музыка, врывались человеческие голоса, смех, кто-то отчаянно ругался на втором этаже, прямо над ее головой. Чаще всего раздавалось слово «Мерд!».

Кричала женщина. «Действительно дерьмо, дерьмо, тут все потонуло в дерьме… – согласилась она с этой неизвестной дамой. – Это просто герб города Парижа!»

Она снова чиркнула зажигалкой, осветила надпись, запомнила ее. Потом стала выбираться на бульвар.

В подворотне уже никого не было, но зато под ноги ей попалось что-то мохнатое, юркое… Олеся вскрикнула, отшатнулась к стене. Крыса! И еще одна, еще… Быстрые тени бегали по двору, исчезая под стенами, в подвалах… Она слышала на съемке, что в Париже появилось огромное количество крыс, они заполонили метро, подворотни, бульвары и сады. Говорили, что это нашествие связано с тем, что в центре Парижа уничтожили мусорные баки, в которых раньше жили крысы. А баки уничтожили в связи с увеличением числа терактов. Взрывчатка подкладывалась именно в мусорки… Она хорошо помнила летнюю панику в Москве, взрывы в троллейбусах, метро, наряды милиции, которые переходили из вагона в вагон, подозрительные взгляды, которые люди бросали под сиденья, прежде чем сесть… Сама она отнеслась к этому равнодушно – ей было не до террористов. «Подохну так подохну! – говорила она себе этим летом. – Никто не заплачет!»

Сначала она была слишком несчастна, потом – слишком счастлива… Но никогда ничего не боялась. «Может быть, я чокнутая, – думала она, выходя на бульвар, – но зато меня не остановишь. Если не бояться, то можно сделать все, что угодно. И я сделаю! Это единственный шанс… И я его никому не подарю! Борис обойдется без поездки в Москву. А его мамаша перестанет забивать людям мозги своими сказками! Если они не замолчат немедленно, вообще не имеет смысла что-то делать. Но Саша! Если он не будет мне помогать, то все напрасно… Ничего! Сперва я все это сделаю, потом сообщу ему, и тогда посмотрим, как он откажется!»

Она немного прошла по бульвару, потом подняла голову и посмотрела на знакомые окна. Без перемен Все те же два освещенных окна, и никого возле них….

Но все равно она была уверена в успехе. Даже если ошибется квартирой, не беда. Да и табличка на двери должна быть. Смущало ее другое – откроет ли ей старуха? Если будет одна, может испугаться и не открыть.

И вариант, что откроет горничная, совсем ее не устраивал. Она решила завтра с утра немного подежурить возле этого дома. У Жермен будет выходной, она должна уйти. Рано она уйдет или поздно? Хорошо бы пораньше…

– Мари!

Этот голос пригвоздил ее к земле. Она чуть не присела, чтобы сделаться меньше и незаметней, потому что сразу поняла, что произошло. Потом она медленно повернулась и увидела Анна. Слава Богу, он был один!

– Что это значит? – злобно спросила она. При этом Олеся как-то забыла, что обещала встретиться с ним этим вечером.

– Что? Ничего… – ответил он, обнимая ее и целуя в обе щеки. Его непосредственность лишала ее силы воли, она просто не могла оттолкнуть такого душку-парня. Он вел себя так, словно знал ее уже сто лет. – Я так рад, что тебя встретил!

102